Под руководством Никонова в течение двух лет шли работы на Галерном дворе. Корпус подводной лодки был изготовлен из дерева и обшит кожей. В 1724 году в присутствии Петра «потаенное огненное судно» «Морель» начали погружать в воду, но… произошла авария. Во время спуска судно повредили. Дальнейшие испытания пришлось отложить.
Неудача не охладила изобретателя. Учтя сделанные ему предложения о некоторых изменениях в конструкции, он с новым рвением взялся за свое детище. Но смерть Петра помешала довести начатое до конца. Изобретателю было запрещено заниматься «потаенным судном», А за настойчивые «домогательства» перед начальством о выдаче разрешения на продолжение работ Ефим Никонов был отправлен в ссылку в Астрахань. Замечательное изобретение талантливого самоучки не было реализовано. Саму же идею создания подводной лодки претворили в жизнь в России уже в следующем столетии.
Начало отечественного парового судостроения в России связано с одним из крупнейших предприятий столицы — металлообрабатывающим заводом Ч. Берда, основанным в 1792 году (с 1881 г. он стал называться Франко-Русским). Завод размещался на Матисовом острове, омываемом водами рек Невы, Мойки и Пряжки. В 1815 году на заводе Берда был построен первый русский пароход «Елизавета». Это небольшое деревянное суденышко имело длину 18,3 метра и ширину — 4,6 метра. В его корпусе была установлена паровая машина мощностью 4 лошадиные силы, которая вращала чугунные бортовые колеса. Кормовую часть палубы, где стояли скамьи, сверху прикрывал тент. В центре палубы возвышалась железная дымовая труба высотой в 4 сажени. Она одновременно служила мачтой, когда при попутном ветре в помощь машине поднимали еще и парус.
3 ноября 1815 года — знаменательная дата в истории отечественного флота. В этот день «Елизавета» совершила свой первый регулярный рейс в Кронштадт, преодолев путь за 3 часа 30 минут. Уже первый выход в Финский залив показал не только хорошие для того времени ходовые качества парохода, но и его экономичность. За весь поход до Кронштадта и обратно было сожжено около 1 кубической сажени дров и немного угля.
Один из первых русских пароходов на пути в Кронштадт. Литография 1820-х годов
Столичный цензор А. В. Никитенко, совершив морскую прогулку на пароходе, сделал в своем дневнике такую запись:
«Изобретение парохода — одно из чудес нашего века. Стоя на палубе, сидя в каюте, вы с невероятной быстротой, почти незаметно переноситесь вдаль: так ровен ход судна, до такой степени двигающая его сила подавляет колебание волн. Один только шум колеса, которое быстро вращается под действием пара и, как плуг, взрывая водяную равнину, нарушает тишину».
В 1820 году связь между Петербургом и Кронштадтом поддерживали уже четыре парохода. Прогулки на пароходе по Неве и Финскому заливу стали широко популярны у жителей столицы.
Выдающимся петербургским машиностроителем и изобретателем первой половины XVIII века был Андрей Константинович Нартов, много сделавший для развития станкостроения и монетного дела.
Родился Нартов в Москве, в семье «человека простого звания». В токарной мастерской при Навигацкой школе начинается его изобретательская деятельность, прежде всего в области токарного дела.
Вместе с опытным мастером Юрием Курносовым Нартов в 1712 году создал первый токарный станок отечественной конструкции. В отличие от всех зарубежных аналогов в нем имелся суппорт — механический держатель режущего инструмента, заменяющий руку человека. Это изобретение, вызвавшее впоследствии переворот в машиностроении, А. К. Нартов сделал на 85 лет раньше, чем англичанин Генри Модели.
Вскоре Нартов и Курносов по вызову Петра переезжают в Петербург, где начинают трудиться в царской токарной мастерской. Нартова Петр делает своим личным токарем: он должен был работать в токарне, расположенной в Летнем дворце. Петр I сам с большим увлечением занимался токарным искусством и ежедневно по окончании разных дел «тачивал». На дверях токарни висело объявление: «Кому не приказано, или кто не позван, да не входит сюда не только посторонний, но ниже служитель дома сего, дабы хотя сие место хозяин покойное имел. Петр». Для изучения некоторых производственных секретов кораблестроения и монетного дела Андрей Нартов в 1718–1720 годах совершил заграничную поездку, посетив Англию, Францию и Пруссию.
В марте 1719 года Нартов писал из Лондона Петру: «… здесь таких токарных мастеров, которые превзошли российских мастеров не нашел, и чертежи махинам, которые ваше царское величество приказал здесь сделать, я мастерам казал, и оные сделать по ним не могут». В Париже Нартов совершенствуется в науках: слушает лекции по астрономии, математике и изучает медальерное искусство.
Свою плодотворную деятельность Нартов завершил в должности первого советника Петербургской Академии наук, в которой он прослужил с 1735 по 1756 год, сделав за это время целый ряд замечательных изобретений. Станки, созданные по его чертежам, и сейчас можно увидеть в Эрмитаже и Летнем дворце.
А. К. Нартов умер в 1756 году, в возрасте 76 лет, и был похоронен на кладбище при церкви на 8-й линии Васильевского острова. В сентябре 1950 года его прах был перенесен с Васильевского острова в Некрополь XVIII века Александро-Невской лавры.
Впервые фарфор появился в Китае на рубеже VII–VIII веков, откуда купцами вывозился в другие страны. В XVIII веке фарфору было суждено родиться второй раз, теперь уже в Европе. В городе Мейсене (Саксония) в 1710 году была открыта первая в Европе фарфоровая мануфактура, где производство фарфора, как и в Китае, держалось в строжайшем секрете.
Раскрыть тайну создания фарфора и основать более 200 лет назад фарфоровое производство в России довелось другу и сподвижнику Ломоносова талантливому русскому ученому и инженеру Дмитрию Ивановичу Виноградову.
Родился Д. И. Виноградов в 1720 году в городе Суздале. Когда ему еще не исполнилось и 13 лет, его определили в московскую Славяно-греко-латинскую академию. Редкие дарования и огромное стремление к знаниям позволили Виноградову, как и Ломоносову, с которым он здесь впервые встретился, в короткий срок закончить академию.
В декабре 1735 года Д. И. Виноградов и М. В. Ломоносов в числе других «отроков добрых» были направлены в Петербург в гимназию, учрежденную при Академии наук. А в сентябре следующего года будущие ученые уже держат путь за границу для продолжения образования. С завидным трудолюбием и усердием Виноградов принялся за изучение горного дела.
В феврале 1744 года «студент Санкт-Петербургской академии наук», со свидетельством о блестящих успехах его в науках, возвратился в Петербург. Берг-коллегия присвоила Д. И Виноградову чин «маркшейдера» и ранг «капитан-порутчика», а вскоре и чин «бергмейстера» (что соответствует примерно горному инженеру). По указанию императрицы Елизаветы Петровны Виноградов направляется на порцелиновую мануфактуру (в ту пору в Европе фарфор называли порцелином).
Место для новой порцелиновой мануфактуры было выбрано на левом берегу Невы в 8 верстах от столицы по Шлиссельбургскому тракту, где еще при Петре I появились кирпичные заводы. Здесь же, в деревянной избе, в небольшой комнате с одним маленьким окном поселился и Виноградов. По соседству с мануфактурой образовалась так называемая «фарфоровая колония», в которой проживали «работные люди» со своими семьями.
